В субботу с утра они пошли на рынок . По субботам у них в деревне всегда работал рынок , похожий на стародавние базары , с тем отличием , что на базарах торговали своим , доморощенным товаром , а на субботнем рынке мобильные торговцы предлагали все то , чем богата современная Россия – колбасы из кур , краснобаковское масло , турецкий и китайский ширпотреб ну и пр. Потом они топили баню , старенькую , со скрипящим полом и вкусным дымом . Дым смешивался с дымами от соседских бань , растекался между яблонями и кустами смородины и предвещал чудное вечернее удовольствие –помывку с веником и жаром . И они мылись , долго , вкусно , поддавая несколько раз жару на маленькую каменку . Пар вырывался острый , обжигающий , и непонятно было , то ли очень жарко , то ли холодно , этот банный жар менял и смешивал ощущения . А потом они вытирали друг друга свежими банными полотенцами , которые пахли свежестью , как никогда не пахнут городские замученные просушками в душных ваннах вещи , и она не могла отказать ему в маленьком удовольствии – поласкать его еще такие крепкие , не поддающиеся влиянию времени , как у молодого , ягодицы и стерженек , отзывчивый на нежные прикосновения ее пальцев и губ . После бани он пил пиво , холодное , с белой пенистой шапкой , а она – пару бокальчиков шампанского –вот такую привычку завела она в городской жизни . И были долгие посиделки с родней за большим столом , уставленным всякой немудреной , но такой вкусной снедью , и все были распаренные , красные , довольные помывкой , встречей и хорошим застольем . А вечером они долго целовались на лавочке около дома , в тени большой березы , как давно , еще в молодости , и от невозможности прервать эту сладостную истому переползли в баню , теплую , пахнущую вениками и шампунем , и он долго и сладко терзал ее , лежащую на деревянном полке , а она плакала , от любви , от неги , от избытка чувства , которое невозможно описать , но испытав которое потом не жалко и умирать .
